New Page 2

завет писателя о сестре таланта - краткости, и потому речи, прозвучавшие в этот торжественный и важный для Москвы день, были лаконичны и отличались сдержанным достоинством, отвечающим чеховскому духу.

Среди выступавших были мэр столицы Ю.Лужков, министр культуры РФ В.Егоров, художественный руководитель МХАТа имени А.Чехова О.Ефремов, писатель А.Солженицын и др.

Из выступления О.Н.Ефремова

Сегодня у нас происходит как бы двойное открытие - обновленного Камергерского переулка и памятника Чехову. Мне кажется, что отныне это будет одно из самых человеческих, прекрасных мест нашей Москвы. Тех мест, где можно хоть ненадолго подумать о нашем прошлом, о том, что нас сформировало, чем мы духовно живы и что наследуем. В минувший век мы жили под разными знаками, знаменами, политическими символами и "измами". Так или иначе это определяло и жизнь Художественного театра, который начал свою биографию как "Дом Чехова". Этот дом неоднократно пытались перестроить, переназвать, изменить.

Сегодня - день, который я бы назвал днем восстановления исторической справедливости. Антон Павлович Чехов навечно будет теперь смотреть на созданный им театр. В свою очередь Театру предложено трудное право ежедневно чувствовать на себе чеховский взгляд. Может быть, этот взгляд будет помогать нам жить или, если хотите, понимать то, что происходит с нами, по-чеховски.

Чехов пришел в русскую культуру тогда, когда сложилась ее учительская, проповедующая интонация. Он воспринимал себя и то, что он писал, в контексте Толстого и Достоевского, двух своих величайших современников. Он нашел свой голос и заставил услышать себя не призывом, не страстной проповедью, не открытым учительством. Я бы сказал, что он от всего этого отказался, предложив всем нам иную и небывалую картину России. Такой России, какой она была в то время. Он рассмотрел самую толщу нашей жизни и самые глубинные срезы нашей души так, как это сделал бы умнейший врач, который должен прежде всего поставить правильный диагноз, а уж потом проповедовать и давать рецепты спасения. Он до смешного боялся всякого ярлыка, "изма", фирмы, закрывающей реального человека. Вот эта его способность преодолеть даже самые устойчивые штампы нашей общественной мысли поражает и сегодня. И в этой полной своей свободе, "тайной свободе", внутреннем достоинстве Чехов перекликается для меня только с одним русским писателем - с Пушкиным. Один начал XIX век, второй его закончил, завершил и во многом прозрел то, что будет происходить в двадцатом столетии.

Наш век кончается. В истории театра он прошел под знаком Чехова. Не только в России, но и во всем мире. Это не значит, что мы уже поняли Чехова до конца или разгадали все его загадки. Напротив, чеховские драмы устроены так, что они открывают все новые и новые вопросы, обращенные к каждому новому поколению. В этом смысле Чехов не позади нас, а по-прежнему впереди, всегда впереди. Видеть жизнь такою, какая она есть, иметь мужество смотреть в лицо этой жизни и любым ее проблемам, благодарить жизнь за то, что она нам дана, и суметь хоть немного улучшить ее. Остаться внутренне свободным, выдавливать из себя раба – пусть и по капле, но выдавливать. Раба любого "изма", любой предвзятой мысли. Это очень трудно, но это надо делать. И пусть этот памятник Чехову, стоящий в начале Камергерского переулка, станет отныне каждый день напоминать нам об этом.

Из выступления А.И.Солженицына.

Для миллионов читателей в России Чехов не просто русский классик, а душевно близкий, почти родной человек. Как это могло случиться? Конечно, от душевных свойств Антона Павловича, конечно, от особенностей его творческого дара. Но еще и от удивительного разнообразия тональностей, жанров, сюжетов и тем, наполняющих бесчисленное множество его рассказов. Так что каждый читатель может выбрать, нащупать цепочку таких рассказов, которые наиболее ... его сердцу. А каждый писатель, соответственно, может составить ... по определенным направлениям.

Южнорусская природа почти не попала в русскую литературу ... Но зато восполнена, возмещена Чеховым. Он дал бессмертные картины южнорусской природы.

И здесь прежде всего - его великая повесть “Степь”. [Степь], которая дышит, зреет, греет, кормит, ласкает и гневается, а десятки людей, персонажей его повести, которые разъезжают по степи, работают, трудятся, ищут чего-то в этой степи, - они все неразрывно связаны с этой природой, сознавая то или не сознавая.

Еще в традиции ... о степи у него волшебный, я бы сказал, рассказ “Счастье”. Это - одна летняя ночь в степи. Но как он музыкален, но сколько в него вмещено - не только эта одна ночь, но шаги веков этой степи. ... Это открывало Чехову пути понимания русской природы.

Тут нельзя не назвать его тончайшую “Свирель”. Старик скорбно перечисляет ущербы и гибель природы и предсказывает: “Пришла пора Божьему миру погибнуть”. Этот пророческий рассказ прозвучал за семьдесят лет до первых экологических тревог и за сто десять лет до нашего сегодняшнего с вами состояния.

Чехов создал чудные рассказы о душевной жизни - тончайшие переливы, к которым нельзя почти коснуться, на них дохнуть нельзя, на эти переливы. Сколько таких рассказов можно представить: “Полинька”, “Верочка”, “Анюта”, “Хористка”, ...

Чехов, как правильно сказал Олег Николаевич, представил нам широкую картину российской интеллигенции, как никто другой. Он показал ее вживе, в многообразии личностей, характеров. И как раз не ту часть, которая была ... партийностью или революционностью - а реальную. Но это нисколько не ... Чехова с пути в понимании народной жизни.

Сколько чеховской тонкости он донес в народной жизни! Например, в рассказе “Егерь” - щемящий рассказ, где переливаются и природа и душа. Его простонародные рассказы: “Горе”, как старик везет в санях старуху в больницу и беседует с ней мысленно, а она уже померла в санях. Или - “Тоска”. Или совершенно особняком стоящий, удивительный рассказ “В ссылке”. Почему он удивительный? Потому что Чехов никогда не сидел в тюрьме, но он пронизал, он понял это состояние вечно-ссыльно-каторжного Семена Толкового, который десятилетия там провел и для которого нормальная жизнь уже не существует, все мировосприятие другое. Чехов проник в это.

Вершиной стоит среди его произведений повесть “В овраге”. Она не только наполнена массой простонародных и мещанских персонажей, ярких типов. Она удивительным образом - хотя ее всегда приводят как пример общественного обличения - удивительным образом наполнена праведниками...

Речь В.Б.Катаева

В одном из воспоминаний Горького схвачена особенность походки, позы Чехова:

“...ходил, как врач по больнице, больных в ней - много, а лекарств - нет. Да и врач-то не очень уверен, что лечить - нужно”.

Кажется, именно таким запечатлел Чехова Михаил Аникушин. Мы знаем, что Чехов был бесконечно разным - и веселым, и мужественным, уверенным мастером. Но, видимо, нашему времени ближе оказывается вот такой Чехов - самый трезвый диагност в русской литературе.

Не нужно искать у него рецепты от вечных наших болезней. Их Чехов никогда не стремился прописывать и навязывать. Но читая Чехова, мы лучше понимаем себя, открываем самую глубокую правду о человеке, о жизни.

Ведь он сам однажды сказал о себе: “для людей, посвятивших себя изучению жизни, я так же нужен, как для астронома звезда”. Звезда Чехова освещает жизнь России уже целое столетие.

И нужен он не только нам, его соотечественникам. Наследие его принадлежит к наивысшим ценностям, данным Россией человечеству. Его мировая слава не меньше, а может быть, даже больше, чем отечественная. Первый в мире памятник Чехову был поставлен еще 90 лет назад в Германии. Сегодня Москва открывает памятник одному из тех, кто составляет ее, нашу общую славу и гордость, как славу и гордость мировой культуры.

Когда до конца века остаются считанные месяцы, многие события обретают особый, символический смысл.

Что оставляем мы следующим поколениям? Суррогаты культуры, которые окружают нас со всех сторон? Нет: если сегодня мы открываем памятник Чехову, если сегодня мы празднуем столетие Художественного театра, его театра - значит, в новое столетие, в новое тысячелетие мы вступаем с истинными ценностями.

Хостинг от uCoz